Исходя из того, что слова (понятия) созданы по прихоти, лингвистический анализ предлагает нам выбор прихотей: индивидуальный или коллективный. Утверждается, что существует два вида определений: «обусловленные», которые выбираются как угодно и кем угодно, и «сообщаемые», которые устанавливаются путем опроса популярности использования.
Как информаторы, лингвистические аналитики были точны: теория Витгенштейна о том, что понятие отсылает к конгломерату вещей, смутно связанных между собой «семейным сходством», есть совершенное описание положения разума не в фокусе.
Таково в настоящее время состояние философии и психологии. Если в прошедшие десятилетия происходила огромная «утечка мозгов» из гуманитарных наук в стремлении убежать от объективного знания в естественные науки (что продемонстрировано смертью великого множества достижений в гуманитарных науках), не нужно искать далеко, чтобы найти этому причины. Побег, однако, иллюзорен. Не существует специальных наук, которые бы учили человека мыслить, — это философия, которая устанавливает эпистемологические критерии всех специальных наук.
Чтобы осознать и вернуть силу философии, психологии и психоанализа надо понять, почему понятия и определения не должны и не могут быть произвольными. Чтобы полностью осознать, нужно начать с осознания причины, почему человек нуждается в такой науке как эпистемология.
Человек не является ни непогрешимым, ни всеведущим; если бы он был таковым, такая дисциплина, как эпистемология — теория познания, была бы ни необходима, ни возможна: его знание было бы несомненным и абсолютным. Но природа человека не такова. Человек — существо волевого сознания: выше уровня восприятия — уровень, который неадекватен познавательным требованиям его выживания, — человек должен приобрести знания своим собственным усилием, которое он может предпринять или нет, и в разумном процессе, который можно применить правильно или нет Природа не дает ему автоматических гарантий его умственной эффективности; он может совершать ошибки, способен на увертки, уклонения, психологические искажения. Ему требуется метод познания, который бы он сам открыл; он должен открыть, как использовать свою разумную способность, как проверить свои заключения, как отличить истину от лжи, как выбрать критерии того, что он может принимать как знание. Два вопроса включены в каждое его заключение, убеждение, решение, выбор или претензию: «Что я знаю?» и «Как я узнаю это?»